 5
февраля исполняется 175 лет (1836 г.) со дня рождения Николая
Александровича Добролюбова – великого русского революционера-демократа,
выдающегося литературного критика, публициста и философа-материалиста,
ближайшего друга и соратника Н.Г.Чернышевского.
Добролюбов принадлежит к славной плеяде
великих русских революционеров-демократов – Белинского, Чернышевского,
Герцена, проводивших смелую, решительную борьбу против самодержавия и
крепостничества, за освобождение трудового народа от крепостного гнета.
Добролюбов занял передовое, выдающееся место в истории русской
литературной критики и публицистики XIX века. Вслед за Белинским,
вместе с Чернышевским, Некрасовым и другими сотрудниками боевого
органа революционной демократии «Современника», Добролюбов отстаивал
идейное, реалистическое направление в художественной литературе,
материалистические принципы в философии, эстетике, теории искусства.
Добролюбов родился в Нижнем Новгороде в
семье священника. В 1847 – 1853 гг. Добролюбов – ученик Нижегородского
духовного училища и духовной семинарии, затем, в 1853 – 1857 гг. –
студент Главного педагогического института. С момента первой встречи
Добролюбова с Чернышевским, когда завязалась тесная личная дружба между
ними, весной 1856 г., начинается его работа в журнале «Современник»,
которая продолжалась до 17 ноября 1861, когда пламенное сердце
талантливого художественного критика и настоящего революционера
перестало биться.
«Ему было только 25 лет. Но
уже 4 года он стоял во главе русской литературы, – нет, не только
русской литературы, – во главе всего развития русской мысли, – писал в некрологе на смерть Добролюбова Чернышевский. – Невосполнима
его потеря для народа, любовью к которому горел и так рано сгорел он.
О, как он любил тебя, народ! До тебя не доходило его слово, но когда ты
будешь тем, чем хотел он тебя видеть, ты узнаешь, как много для тебя
сделал этот гениальный юноша, лучший из сынов твоих».
«Лучшего своего защитника потерял в нем русский народ», – писал позже Чернышевский.
Подлинный расцвет творческой
литературной деятельности революционера-демократа Добролюбова относится
к годам работы в «Современнике», т.е. к последнему, весьма короткому
периоду его жизни (1857 – 1861). В этот период Добролюбовым были
написаны произведения, создавшие ему мировую славу. Добролюбов
руководил литературно-критическим отделом «Современника». По словам
Чернышевского, начиная с конца 1858 г. не было уже ни одного человека в
литературных кругах, который не говорил бы, что Добролюбов – «самый сильный талант в «Современнике»». Добролюбов совсем не берег себя и весь отдавался общественной деятельности. «Иногда
обещался он отдохнуть, но никогда не в силах был удержаться от
страстного труда. Да и мог ли он беречь себя? Он чувствовал, что его
труды могущественно ускоряют ход нашего развития, и он торопил, торопил
время…» (Чернышевский).
Русская литература того времени была
трибуной, с которой произносились и ставились перед читателями жгучие
вопросы общественной жизни России. Добролюбов вступил на поприще
общественной деятельности в условиях той острой классовой, политической
борьбы, которая происходила в России в 50-60 гг. XIX века, особенно
вокруг вопроса об освобождении крестьян от крепостного гнета.
Разгоралось противоборство двух враждебных лагерей –
революционно-демократического лагеря, во главе с Чернышевским и
Добролюбовым, с одной стороны, и самодержавно-помещичьего и
либерально-буржуазного, т.е. реакционного лагеря – с другой.
Революционная деятельность Добролюбова,
совсем еще молодого, его горячие, простые и правдивые идеи и стремления
являются для нас, молодых коммунистов, наиболее притягательными,
созвучными сегодня нашей борьбе, нашим чаяниям.
Добролюбов – революционер,
он проникнут горячим стремлением превратить слово в дело, выйти на
широкую дорогу практической деятельности, требующей большого напряжения
и борьбы. Добролюбов подметил, что во многих произведениях лучших русских писателей нарисован образ «лишних людей»
типа Обломова: Онегин, Бельтов, Рудин, Печорин и другие. Все они,
замечает Добролюбов, – люди фразы, а между тем фраза уже потеряла свое
значение, появилась жгучая «потребность дела, живого дела», «нужны люди дела»; все они полны «высших стремлений», но только хотят, страдают и негодуют; на дело они не способны и потому бесполезны. ««Меньше слов, больше дела» было настоящим девизом его и предсмертным его завещанием своим близким собратьям по труду», – говорил о Добролюбове поэт Некрасов.
Добролюбов призывал революционера приложить свои знания, убеждения и силы прежде всего у себя на родине, поскольку «здесь именно его настоящее дело, на котором он может быть наиболее полезен».
С сокрушением, грустью признает
Добролюбов, что мало еще на Руси таких людей, которые бы
самоотверженно, без страха и сомнений, без громких и красивых фраз, а
на деле бы отдали все свои силы общему делу борьбы. С тревогой
спрашивает Добролюбов – где же в России люди, способные к
делу, «которое бы для них было жизненной необходимостью, сердечной
святыней, религией, которое бы органически срослось с ними, так что
отнять его у них, значило бы лишить их жизни»?
Добролюбов прекрасно отдавал себе отчет
в существовавших тогда неблагоприятных условиях для широкого проявления
народной активности. Однако Добролюбов вел борьбу с теми, кто впадал в
уныние и, махнув на всё рукой, распространял пессимистические
настроения, теряя всякую веру в народ. Добролюбов в своих рассуждениях
приходил «не к отчаянию в жизненных силах народа, не к
убеждению в бесконечности его апатии и неспособности к общественным
делам, а к выводам совершенно противоположным».
«Нет такой вещи, – рассуждал Добролюбов, –
которую можно было гнуть и тянуть бесконечно: дойдя до известного
предела, она непременно изломится или оборвется. Так точно нет на свете
человека и нет общества, которого нельзя было вывести из терпения.
Вечной апатии нельзя предположить в существе живущем; за летаргиею
должна следовать или смерть, или пробуждение к деятельной жизни.
Следовательно, ежели правда, что наш народ совершенно равнодушен к
общественным делам, то из этого вытекает вопрос: нужно ли считать это
признаком близкой смерти нации, или нужно ждать скорого пробуждения?
Пессимисты готовы, пожалуй, осудить на медленную смерть целое племя
славянское; но, по нашему глубокому убеждению, они крайне несправедливы».
Невозможна долгая летаргия
или смерть «славянского племени», неизбежно пробуждение русского
народа, т.е. мощное и организованное восстание, революция
– глубоко был убежден Добролюбов. Добролюбов, вслед за Белинским и
Чернышевским, был революционным демократом и глашатаем крестьянской
революции. «…Необходимо, для уничтожения зла, начинать не с верхушки и побочных частей, а с основания», писал Добролюбов.
Добролюбов был до конца верен себе,
полагая, что только революция принесет русскому крестьянству
справедливое освобождение от крепостников, которое нельзя откладывать,
напротив, его надо готовить и осуществлять на деле. Досадуя на Герцена, выступившего в 1859 г. против «Современника», Добролюбов записал в дневнике за 5 июня 1859 г.: «…Однако,
хороши наши передовые люди! Успели уже пришибить в себе чутье, которым
прежде чуяли призыв к революции, где бы он не слышался и в каких бы
формах не являлся. Теперь уж у них на уме мирный прогресс при
инициативе сверху, под покровом законности!».
Революционер-демократ Добролюбов –
сторонник, вслед за Чернышевским, утопического социализма. По вопросу о
роли и значении русской общины Добролюбов в общем примыкал к
Чернышевскому. Ленин указывал, что социалист-утопист Чернышевский,
мечтавший о переходе к социализму через старую полуфеодальную
крестьянскую общину, не видел и не мог видеть в России 60-х годов XIX
столетия, что только развитие капитализма и пролетариата способно
создать материальные условия и общественную силу для осуществления
социализма. Это относится и к Добролюбову. Отметим, что
западноевропейские социалисты-утописты были творцами реформистского
утопического социализма, а Чернышевский и Добролюбов – представителями революционного утопического социализма.
Отличительной чертой
политических воззрений революционного демократа Добролюбова является
то, что они проникнуты честным, искренним и боевым патриотизмом. Это
был человек, горячо, беззаветно любящий свою родину и русский народ. Добролюбов, говоря его же словами, возвысился «до
того, чтобы понять благо родины нераздельно со своими собственным
счастьем, и чтобы не понимать счастья для себя иначе, как при
благоденствии родины».
Добролюбов был непримиримым противником
как тех, кто проповедовал господство одних наций над другими, так и
тех, кто предавал забвению чувство национальной гордости, чести и
достоинства. Источником патриотизма Добролюбова была борьба народных
масс против их угнетателей, горячее желание видеть свою родину могучей,
культурной и свободной от подневольного труда.
В 50-е годы XIX века, особенно в период
Крымской войны, в канун крестьянской реформы 1861 г., слово
«патриотизм» не сходило с уст представителей самых различных слоев
населения России. На тему о «патриотизме» особенно усердно болтали
либералы. Зло Добролюбов высмеивал этих псевдопатриотов, их казенный
«квасной патриотизм». «На деле, разумеется, не бывает у
этих господ и следов патриотизма, так неутомимо возвещаемого ими на
словах. Они готовы эксплуатировать, сколько возможно, своего
соотечественника, не меньше, если еще не больше, чем иностранца; готовы
даже легко обмануть его, погубить его ради своих личных видов, готовы
сделать всякую гадость, вредную обществу, вредную, пожалуй, целой
стране, но выгодную для них лично… Если им достанется возможность
показать свою власть хоть на маленьком клочке земли в своем отечестве,
они на этом клочке будут распоряжаться, как в завоеванной земле… А о
славе и величии отечества все-таки будут кричать… И оттого они –
псевдопатриоты!..»
Добролюбов с его кипучей, живой и
деятельной натурой рвался к практической борьбе, но жизнь его
оборвалась очень рано. Многое Добролюбов не успел сделать из того, чего
страстно желал и к чему деятельно стремился. Еще в мае 1859 г.
Добролюбов в письме к одному своему другу писал, что в жизни есть еще
интересы, которые «заключаются не в чине, не в комфорте, не в женщине, даже не в науке, а в общественной деятельности… Мы должны создать
эту деятельность; к созданию ее должны быть направлены все силы,
сколько их не есть в натуре нашей… Мы еще чисты, свежи и молоды, сил в
нас много; впереди еще две трети жизни… Мы можем овладеть настоящим и
удержать за собой будущее. Нечего унывать и спать…»
Добролюбов горел в работе, он не
представлял своей жизни без той самоотверженной борьбы, которой он
посвятил всю свою жизнь, все свои помысли и действия, без той «настоящей деятельности, – не языком, а головой, сердцем и руками вместе».
Для нас Добролюбов – живой пример того, как надо работать, к чему надо
стремиться, как надо уметь дорожить своими убеждениями, любить свой
народ, верить в него и бороться за его счастье.
Григорий Павельев
|
